Ограничительный либеральный модернизм – угроза Православию. Часть 2.
4. Против модернистской ереси, предлагающей ограничить или регулировать смертный грех детоубийства
Сегодня в современном проабортном движении свободы выбора смерти можно выделить две главные ветви: либерализм полной свободы выбора и так называемый ограничительный либерализм.
Первый, в соответствии с независимым от Бога человеческим выбором, предлагает открыто убивать всех младенцев без определения категорий аборта. Законодательный принцип детоубийства на любом сроке беременности по желанию распространен сегодня практически во всех странах мира. Однако существует и другая скрытая современная разновидность движения выбора аборта: так называемый ограничительный либерализм, который модернисты лукаво называют «антиабортным».
По сути, все инициативы модернистов-ограничителей не являются антиабортными, и детоубийство никак не ограничивают, так как аборты все равно делаются то по одним показаниям, то по другим на любом сроке беременности. Эти предложения также никак не ограничивают и общее количество абортов, так как регламентируют не их, а лишь некоторые отдельные показания для их выполнения.
Данная разновидность радикального модернизма, в котором разрешение убивать, представляется под видом регулирования смертного греха аборта, опасна тем, что его сторонники надевает на себя маску христианства. «Ограничители» исповедуют идеологию Гитлера и Геббельса, которые также регламентировали убийство не всех людей подряд, а только по определенным фашистами критериям.
Главной ложью идеологов ограничительного либерализма является утверждение о том, что, убивая лишь отдельные группы младенцев, по определенным ими же самими критериям, удается спасать миллионы детей. Но количество абортов продолжает расти во всех странах мира, чему способствуют придуманные идеологами ограничительного либерализма оправдания для абортов. Этими оправданиями и являются критерии и показания для убиения детей во чреве.
Например, создают иллюзию того, что выполнение аборта по медицинским показаниям при угрозе жизни матери – нормальное и не греховное деяние. Хотя Церковь не может благословить аборт, но при угрозе неминуемой смерти женщина не принуждается к мученичеству, которое может быть только добровольным, – пишет о. Максим Обухов.
На самом же деле медицинских показаний для абортов не существует. (Внематочная беременность не является абортом, исходя из верного нижеприведенного определения последнего). Рассматривая аборт как прямое намеренное убийство нерожденного младенца, мы исходим из того, что ни в одной стране мира не может быть такой ситуации, когда необходимо убить внутриутробное дитя для спасения жизни матери. В так называемых тяжелых медицинских случаях женщину нужно пытаться лечить — при условии сохранения беременности. Выполнить аборт по медицинским показаниям для врача-гинеколога означает расписаться в своей профессиональной несостоятельности, отказаться выполнять свой врачебный долг по лечению женщины и ее ребенка. В российских условиях – это говорит еще и об очень плохой медицине (в отличие от медицины в Ирландии, где аборты законодательно не разрешены) и отсутствии кадров, способных вылечить пациентов, как мать, так и ее внутриутробного младенца.
Что же предлагают нам модернисты? И. Белобородов для страны, некогда называющейся Святой Русью, видит идеальный образец для подражания — Израиль:
Никогда и ни при каких условиях сегодня в этой замечательной стране вы не сделаете аборт во-первых, бесплатно, во-вторых, без разрешения соответствующей комиссии. В ее состав которой входит врач, духовное лицо, юрист, а при необходимости и другие специалисты вроде социальных работников. И задача этих людей — сделать все возможное для того, чтобы беременность завершилась рождением ребенка. Да, есть исключения — это инцест, изнасилование и случаи тяжелых генетических деформаций, при которых возможны какие-то реальные нарушения в развитии плода. В этом случае аборт является достаточно дорогим.
Сколько мнений у современных людоедов – столько сегодня существует и категорий абортов. Показания для убиения младенцев: медицинские, социальные или другие, определяют сами «ограничители» смертного греха. Поэтому категории убиваемых абортами младенцев в политике ограничительного модернизма варьируются и отличаются в каждой стране. В Ирландии при отрицательном отношении католического населения к любым медицинским или социальным показаниям, уже не в первый раз готовится референдум о возможности проведения аборта в случае угрозы суицида беременной матери, которой она шантажирует суд с единственной целью – убить своего ребенка. В Англии несколько лет назад были снижены сроки абортов по социальным показаниям, но одновременно расширены медицинские показания на всем сроке беременности. В Нидерландах детоубийство в утробе уже перетекает в инфантицид – убийство появившихся на свет детей. Сегодня убийство новорожденных осуществляется там в соответствии с протоколом Groningen, который содержит условия и причины, по которым врач может сделать летальную инъекцию новорожденному больному ребенку по просьбе его родителей.
Так замыкается на земле детоубийственный круг: аборты по желанию – аборты по показаниям – инфантицид – эвтаназия.
Современные модернисты не придумали ничего нового. Они, подобно падшим ангелам, во имя своего мнения, своей точки зрения, своих гордых мечтаний и представлений, борются за свободу выбора смерти. Но, заметим, не для себя, а для других. Кто конкретно должен умереть, решают они – служители ангелов смерти и греха. Ограничение показаний для определенной модернистами группы абортов – это убийство всех остальных младенцев, не подпадающих под эти показания. Это Богоборчество и сатанизм. Берегитесь, чтобы Вам не оказаться богопротивниками (Деян. 5:39).
5. «Спасем от аборта хотя бы некоторых»
«Давайте спасем хотя бы одну душу», – заявляют инициаторы кампании по отмене заповеди «не убий». Кого конкретно спасать, они определяют сами в соответствии со своим мнением и своей точкой зрения.
В резолюции Международного пролайф-фестиваля от 08.07.2011 предлагается: Снизить законодательный срок производства аборта по меньшей мере до 8 недель и отстоять светлое будущее наших детей.
Модернисты-ограничители борются не за полный запрет детоубийства и исполнение заповеди «не убий», а за определение категорий внутриутробных детей для детоубийства. Но жизнь младенца не может измеряться его спасением «по меньшей мере» только после 8 недель, потому что другой стороной этой сатанинской медали является убиение внутриутробных детей до 8 недель, у которых никакого светлого будущего нет. Православный христианин с этим никогда не согласится. Христос предлагает нам единственно возможный радикальный выбор жизни, а не по меньшей или по большей мере. Вариации «меньшей или большей меры жизни» несовместимы с заповедью «не убий».
Когда предлагают спасать лишь некоторых, то отвергают 6-ую заповедь Божию, в которой Господь говорил не о некоторых, а обо всех людях. Спасать лишь некоторых младенцев не получится хотя бы потому, что существуют медицинские показания для абортов на всемсроке беременности, и их никто не собирается отменять.
И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает, – сказал Господь (Мф. 18:5). Но, например, Белобородов решил принимать не всех внутриутробных детей, а только те возрастные категории, которые он единолично определит. Правда, с возрастом этих категорий он до конца так и не может разобраться. То он предлагает «снижение конечного срока для прерывания беременности хотя бы до 8 недель», то говорит о «снижении абортивного срока до 6 недель». Непонятно, чем провинились перед Белобородовым внутриутробные дети до 6-8 недель, и чем они хуже их старших по возрасту собратий? Такое жонглирование жизнью других людей Белобородову ничего не стоит, потому что он возомнил, что он сам знает, кого убивать, а кого помиловать, кому даровать жизнь, а кому нет.
Другой известный модернист иеромонах Димитрий (Першин) предлагает врачам следовать клятве Гиппократа, предписывающей беречь человеческую жизнь с момента зачатия (речь не идет о медицинских или социальных показаниях к аборту). Но клятва Гиппократа, гласившая Не вручу никакой (выделено автором) женщине абортивного писария(средства) предписывает беречь каждую человеческую жизнь, а не только ту, которая не входит в медицинские или социальные показания для абортов. Иеромонах подменяет слова из подлинной клятвы Гиппократа, которая в новом контексте уже никак не может называться именем древнегреческого врача, а является клятвой самого иеромонаха Димитрия (Першина).
6. «Будем просвещать общество и оказывать материальную помощь семье, и таким образом, сократим количество абортов на несколько миллионов»
Сегодня церковь и государство предлагают решить проблему абортов экономическими и просветительскими мерами. Но никакая материальная помощь не остановит большинство детоубийц, которые называют аборты «штуками». Вы можете их всех хоть озолотить, но ведь им нужны не деньги, а свобода от креста материнства и свобода от заповеди «не убий». Аборт – прежде всего духовная, а не социальная проблема. Поэтому социальные программы материальной помощи семье и просветительская деятельность – это необходимые, но совершенно недостаточные меры, чтобы прекратить детоубийство в России.
Помощь семье и материнству – это обязанность государства, а не одолжение гражданам, которые это государство содержат. И тем более такого рода обещания – не предвыборный пиар. Социальная и просветительская работа государства, церкви или общественных организаций должна вестись на постоянной основе, и к проблеме абортов напрямую не имеет никакого отношения. Прекратить детоубийство методами просветительской деятельности или, развивая социальную работу с семьей и беременными, еще не удалось ни в одной стране мира, как и не удалось сократить количество абортов. Многолетний опыт стран Европы и США, где беременные получают огромные пособия, где существуют тысячи домов помощи беременным, решивших отказаться от аборта, доказывает то, что ни смотря ни на что, количество абортов во всех странах растет, а население убывает.
Просветительская и социальная деятельность не должны подменять главной задачи по легализации жизни в России. Недавние предложения представителей общественных организаций о легализации начала жизни человека с момента зачатия при одновременном легализованном ее убиении – это сатанинское фарисейство.
Мы не можем сегодня пойти по пути развития долгосрочных демографических программ с государственными пенсиями и финансированием пролайфу, как это уже происходит во всем мире. Плата за эти деньги – миллионы убиенных детей и пересечение точки демографического невозврата для России. Этот путь, с бесконечно долгим строительством государственных и церковных приютов, в которых будут жить все незащищенные слои населения от беременных до наркоманов, при одновременном ежегодном убиении 5-6 млн. младенцев – путь в некуда.
Единственный политический и духовный выход из глобального тупика самоистребления человеческого рода – это законодательная легализация жизни. И эта Богом данная жизнь не может ограничиваться медицинскими и социальными показаниями для аборта. Если истинные причины вымирания и вырождения русских – это аборты, то их нужно запрещать, а не подменять цели законодательной легализации жизни социальной и просветительской работой государства и церкви, пытаясь сократить несокращаемое и отрегулировать нерегулируемое.
7. Против модернистской революционной программы-минимум и программы-максимум
Вот программа «минимум и максимум» И. Белобородова, которую он противопоставляет программе законодательного запрета абортов:
На мой взгляд, напрашивается комплекс более продуманных мер.
Первой необходимостью является признание на правовом уровне начала жизни с момента зачатия. Все остальное уже производное от этого. Но поверьте, такого признания будет труднее всего достичь, хотя звучит все очень логично и научно (с точки зрения современной эмбриологии).
Впрочем, в решении этой страшной проблемы нельзя обойтись без ограничений. Так, необходим полный запрет на производство абортов в частных клиниках. Все мы знаем, какой беспредел там творится. Эти заведения себя давно дискредитировали – они калечат женщин, убивают детей на любом сроке и постоянно нарушают законы.
Очень важно вывести аборты из системы родовспоможения: нельзя, чтобы в одном и том же месте боролись за жизнь новорожденных и там же в соседнем помещении убивали детей. До тех пор, пока аборты разрешены, они должны быть вынесены в отдельные учреждения. Желательно где-нибудь на окраинах, неподалеку с мусорными свалками или кладбищами. Восприятие этой процедуры должно оставлять определенный отпечаток. Тогда, по крайней мере, удастся снизить количество повторных абортов.
Но самое главное – это информационное противодействие абортам. Нужна позитивная социальная реклама, продвигающая ценности материнства и отцовства. Необходимо профессионально (без глупых страшилок и доходчиво) объяснять суть аборта и его последствия. Фильмы, передачи, жизненные истории, привлечение лидеров мнений – все это даст намного больше, чем правовые инструменты.
Идеальной для Белобородова видится картина, когда будет изменена конституция РФ с внесением туда нормы защиты жизни человека с момента зачатия, но при этом аборты будут все равно продолжать делать, но только в государственных абортариях с определенными коммерческими услугами для детоубийства. Сам Белобородов после этого будет спать спокойно, потому что аборты наконец-то будут делать не за его собственные деньги и не на деньги православных христиан.
Трудно даже сказать, что в этой программе является минимумом, а что максимумом, потому что итогом все равно будет многомиллионное детоубийство, но уже при существовании новой фарисейской статьи в конституции РФ: «Человеческая жизнь начинается с момента зачатия». Такое законодательство Белобородов называет «нравственно ориентированным законодательством», что говорит о том, что все-таки остатки совести у него еще имеются, так как он не посмел все эти проабортные предложения назвать просто «нравственными».
Эту же программу, в которой понятие морали заменено на максимально ориентированную нравственность, проповедует священник Максим Обухов:Православные духовные ценности нужно максимально ориентировать или возможно приближать к естественному нравственному закону.
Разновидностью этой теории являются также призывы: «Усилить право на жизнь, или чтобы этого греха было меньше».
Сегодня никто из идеологов ограничителей смертного греха и слышать не хочет о том, что никаких этапов и отрезков пути в деле спасения жизни внутриутробного дитя быть не может. Если они отвергают запрет абортов по сути, то они отвергают и одномоментный характер прекращения детоубийства, считая правильным вести продолжительную и поэтапную борьбу не за исполнение заповеди «не убий», а за ограничение.
Выбросив закон Божий из жизни человека, модернисты заменили Его своей теорией регулирования смертного греха. В ситуации подмены заповеди Божьей мнением своего падшего «Я», соотнести преступление становится не с чем, поэтому и преступление не существует. А в условиях полного беззакония можно предлагать абсолютно все – антихристианское и аморальное, неадекватное и ненаучное, глупое и наглое. И выводы можно делать любые, не основанные ни на чем. Например, такие: Стратегия ограничения смертного греха аборта – верная, и рано или поздно приведет к сокращению количества абортов. Это и есть модернистская программа-минимум. Программа-максимум предполагает ситуацию, когда программы ограничения смертного греха и профилактики беременности закончатся в России полным истреблением абортов, потому что люди будут такими верующими, что и аборты делать сами перестанут. А апостолами, которые приведут людей ко Христу и будут наши модернисты – иеромонах Першин, прот. Обухов и И. Белобородов.
Либеральные максимы о политике как «искусстве возможного», «искусстве компромиссов» и «выбора меньшего из зол» на деле имеют противоположный смысл: это не компромисс, а полная капитуляция, и не выбор меньшего, а выбор наибольшего из зол при том, что в массовом обществе все зло является наибольшим (Роман Вершилло)
Для православного христианина актуально единственное понимание идеи борьбы с абортами как Евангельского служения полностью соответствующего заповеди Божией «Не убий». Мы должны бороться не за минимизацию зла, а за осуществления добра. Иначе это как будто бы кажущееся меньшее зло становится заменой добра.
Лукавство модернизма состоит в том, что еретики открыто не выступают против заповедей Божиих и против христианской веры. Они, подобно участникам ереси жидовствующих, представляются верующими православными христианами, но тайно смеются над православными «фанатиками» и попирают ногами христианские догматы. Но человек, выступающий против исполнения Святой заповеди Божией, не может верить в Бога и в Пресвятую Троицу. В этом смысле модернисты – современные участники ереси жидовствующих.
Прельстительная опасность губительной ереси заключалась в ее потаенном характере: это не было открытым насаждением и проповедью иудейской религии; превращение выросшего в православной вере человека в еретика, отвергающего все основы христианства, происходило постепенно и незаметно. Среди первых же приверженцев Схарии и его учения оказались священники, через которых ересь распространялась особенно губительно и страшно. Первым из них был поп Дионисий, затем новгородский протопоп Алексий и некоторые другие. Эти священники и совращенные ими клирики и миряне, как свидетельствует преподобный Иосиф, “совершили такие беззакония, каких не совершали и древние еретики. На внешний взгляд приверженцы ереси оставались православными христианами и сохраняли наружное благочестие. Перед людьми, твердыми в вере, они являлись строгими ревнителями Православия, обличали и проклинали лжеучения. Втайне же они совершали свои сквернодействия. Они начинали с того, что возбуждали в малодушных и слабоверных сомнение в некоторых местах Священного Писания, и прежде всего Нового Завета; шаг за шагом обольщенный приходил к полноте еретического учения (Из предисловия к «Просветителю» Иосифа Волоцкого).
В России, на волне потери популярности открытого проабортного движения, оно, как хамелеон, меняет окраску, пытаясь выглядеть как христианское движение, ограничивающее аборты. При разоблачении истинного лица так называемого ограничительного движения выбора аборта, оно, как червь, пытается зарыться в землю, чтобы православным было трудно разглядеть его суть.
Отвергнем же скрывающийся под маской христианства ограничительный модернизм, выберем жизнь в ее неограниченной ничем полноте и в соответствии с волей Божией.
В заключение
Как бесконечно дорога для Бога каждая человеческая жизнь и особенно жизнь тех, кто не может сам за себя постоять и себя защитить. Эти дети – нежеланные и нелюбимые для человека, но самые желанные и самые любимые для Бога. «Неискусозлобные» (покаянный канон преп. Андрея Критского), не сотворившие вольно или невольно ни одного греха – как ждут они от нас любви, как надеются на нашу защиту, как хотят жить! Но в ответ на безмолвный крик о помощи миллионов детей, нам предлагается строить приюты и помогать беременным, оказавшимся в тяжелой ситуации. Но ведь детей в это время будут убивать и убивать! И то же самое будет происходить, когда бесконечные стройки закончатся. Общее количество абортов от этого не изменится, и такие приюты нужны всегда независимо от запрета абортов. Если вместо того, чтобы прекратить детоубийство, мы будем вещать о том, что уговорим не делать аборты 5 млн. беременных и поселим их всех в приюты, то это будет ложью и предательством истины.
Мы никогда не поможем отступившим от истины – нашей неверностью истине (прот. Александр Шаргунов).
Корни модернизма уходят в крайние формы либерализма, главным принципом которого является постулат: «я свободен», а значит, «все мне позволительно». Но при этом отвергается всякая мысль об ответственности за свои действия. Это бунт падшего ангела.
Православные христиане, покоряющиеся Святому Писанию и Святому Преданию, верующие в Святые заповеди Божии, получили свою свободу не как употребляющие свободу для оправдания зла, но как рабы Божии (1 Петр. 2:16). Мы выступаем против любых причин и показаний для абортов, придуманных с единственной целью – оправдать детоубийство. Христианские инициативы в защиту жизни должны быть органической частью послания Бога, сказавшего: Не убивай, кто же убьет, подлежит суду (Мф. 5:21).
Многие священники считают, что аборты сегодня запрещать нельзя, потому что общество еще к этому не готово. Пиар этой антихристианской позиции регулярно осуществляет на своих страницах сайт «Православие и мир».
Все эти люди, не верящие в победу Христа над сатаной, говорят нам: «Аборты все равно не запретят, общество этого не примет». Что же касается общества, то оно безусловно примет легализацию жизни как единовременный акт политической воли, и наша история это доказывает. Модернисты это отлично знают, но стелятся и приклоняются перед толпой, убивающей каждый год по 5-6 млн. детей.
О.А. Селихова, директор межрегиональной общественной организации «Жизнь» 2012 г.